ПОЛЯРНЫЙ УРАЛ - БЕЛОЕ МОРЕ (С ПАКРАФТОМ ОТ НЕНЦЕВ К ПОМОРАМ) часть 11

Часть 11. Река Мезень от Мезенской Пижмы до Мезени.

Последний отрезок моего пути…

На самом деле планировалось идти дальше, но так получилось, что – последний.

В августе погода испортилась и, как я писал в предыдущей части, реально в день по Мезени было 2-4 ходовых часа. Шел позже графика. Ветра всю дорогу дули встречные, северные, что для этого времени характерно. Куда с ними к морю? Но дело и не в этом.

Погода не позволяла работать солнечной панели. Реально было по одному подзаряжать только аккумуляторы видеокамеры – долго и по чуть-чуть. В маршруте я приноровился заряжать напрямую от панели по одному и аккумуляторы навигатора, однако зарядное устройство в конце концов развалилось. Пауэр-банки заряд не брали – в них я разочаровался окончательно. Впрочем, по снаряжению я сделаю как-нибудь отдельный обзор.

В общем к Мезени я дошел с полностью пустыми аккумуляторами, без возможности их подзарядки. Соваться в море без навигации было как-то совсем необдуманно. Поэтому я решил прерваться, а часть оставшегося времени заполнить Соловками.

Но, все по порядку…

Отступление. Хорошо, когда километр равен километру. На небольших реках километр может быть равен 5 километрам, а может и больше. Вот он, квадрат двухсотки – 4 километра по прямой от края до края. А река от этих краев таких фортелей может накрутить, что и за сутки не управишься. У большой реки и фортеля большие, прогнозируемые. Поэтому километр по прямой мало отличается от километра по маршруту. Погода, конечно подгадить может, но погода – она и на малых реках погода. Только ветер да волны тише.

Вот и ближайший населенный пункт показался – Вожгора (Уточнил, в силу своей щепетильности – Во’жгора.  А вы бы где ударение поставили?)))). Большой населенный пункт, административный центр, аэропорт, школа, больница, ДК и прочее. Я, вообще-то, был уверен, что это – городок и, только вернувшись домой и сев писать обнаружил, что это – село. Ну и ладно. Не в статусе суть. А связи мобильной – нет… Удивительно.

5 км=5км! Надо поспешать, пока все не закрылось.

 Причалил, на пригорок поднялся – возле дома дети играются. Подошел к калитке.

Поздоровался.

- Взрослые дома есть?

Забежали в дом…

Вышла женщина.

- Здравствуйте! Не подскажите, как отсюда позвонить можно?

Вот представьте: живете вы себе тихо-мирно-размеренно, на улице не весело или, прямо сказать, хмуро, а тут вваливается к вам лохматое (сильно лохматое) и бородатое (сильно бородатое) мокрое чучело в ВВ-шном протерто-облезлом костюме каякера на голое тело, в эва-шных тапочках на босу ногу и в спасжилете (спасик, правда, был приличный). И какая у вас будет реакция? Да-а… Вот и я про то же.

Оробела женщина немного и, как-то путанно стала мне объяснять, что надо мне почему-то вверх к ДК и там, может быть, что-то…

В общем я не очень понял и повернулся идти.

Слышу сзади дети женщине шепчут что-то.

Окликнула…

- А вы путешественник?

Этот вопрос поставил меня в тупик, ибо с путешественниками я себя никогда не отождествлял. Но не будешь же долго-нудно-путанно объяснять, каким образом ты здесь очутился.

- Ну, вроде того…

- А я и не поняла сначала, ребята подсказали. Проходите.

В общем, в доме оказался и телефон, и чай, и история пронзительная…

Женщину зовут Александра Васильевна. Всю жизнь она проработала учительницей русского языка и литературы, а теперь что уж – на пенсии. Спросил про хлеб-магазин: позвонила в магазины, узнала где хлеб есть, предупредила, что я зайду. Спросил про почту – карточки Ростелекома купить – позвонила на почту, узнала насчет карточек, предупредила, что я зайду. Сидим, чай пьем, рассказываю: кто я, да что, да куда… Мальчонка рядом сидит. Я, больше для разговора возьми, да и ляпни: «Внуков, наверное, на каникулы привезли?» Тоже – дурак немолодой…

И муж умер, и родители мальчишек погибли, и тащит пенсионерка Александра Васильевна, в прошлом учительница русского языка и литературы в селе Вожгора двух своих внуков: один в 6-м классе был, сейчас, стало быть, в 7-м, другой помладше. Тащит… И Бог даст – вытащит. И так ей интересно было всё, что я рассказываю, и все, что я показываю: и панелька эта солнечная, и видеокамера, и навигатор…

- Где же вы это все берете? Я в городе в магазин заходила, спрашивала. Там нет ничего такого! А программы вы откуда берете? А карты вы откуда берете?

Ну что я скажу? И где это все взять в селе Вожгора, административном центре… с аэродромом и без мобильной связи?

- Да мне чего… Мне бы – им…

И глазами на старшего….

Я этого сколько отмеряно – не забуду!

Дело к вечеру, дождик накрапывает, идти надо – еще место искать, становиться под дождем, готовить что-то, а я не могу уйти – говорю всё, отвечаю… Неудобно идти, неправильно…

Снарядила Александра Васильевна старшего со мной до почты-магазина (младшего-то она еще раньше отправила за лодкой моей присмотреть на берегу, после моего вопроса: «не тронет ли ее кто?») И все – ВСЕ -  встречные – и дети, и взрослые – здороваются. И слова грубого не слышно. Наверное, есть, но я – не слышал…

Хлеб купил, карточки купил попрощался.

Пошел к лодке вдоль заборчика. Навстречу девчушка маленькая: увидела -  за забор спряталась. А тропка-то мимо. Я, чтобы не пугать:

- Не бойся, я маленьких девочек не ем!

Высунулось личико, поинтересовалась:

- А это ваша лодка?

- Моя.

Обернулась куда-то в траву, в заборы, и громко, на всю округу:

- Это ОН! Путешественник!

И понеслась из травы-из заборов на меня малышня: дивиться да провожать.

Чудесное село, с чудесными людьми!

Запомните – Во’жгора. Административный центр, аэропорт, школа, больница, ДК и прочее… Это важно, но не главное. Главное - люди хорошие. И Александра Васильевна. Учительница русского языка и литературы с двумя внуками.

На Новый Год позвонил ей, поздравил. Еще когда чай у них дома пил обещал адрес сайта прислать. Вот допишу последнюю строчку, выложу – и отправлю. Я не забыл, Александра Васильевна. Жалко только видео снял у вас мало.

А мобильную связь когда-нибудь дотянут. Это уже не от Бога – от людей зависит. Лишь бы поздно не было.

Идем дальше…

Про погоду на всю дорогу по Мезени в прошлой да в этой части уже сказал и еще скажу – беда, а не погода, хотя кадры смотришь – вроде и ничего: чего человек «плачется»? Снимал, значит, чаще, когда удобнее, а не когда «не до съемки».

Пробегусь дальше мазками, что помню, да что кадры напомнили, да что в микрофон набубнил.

Деревня Лепская. На карте – пара домишек, а на месте – нормальная хорошая и ухоженная деревня. По крайней мере – с воды. Заходил в села, естественно, редко: если хлебушка хотелось купить или дождь рядом заставал – под ливнями мерзко чапать, а с ветрюгом и/или в грозу и небезопасно. Но где же деревень напасешься, когда оно льет да льет, дует, да дует… Хотя деревень и не так чтобы совсем мало. Встреченные от Вожгоры до Лепской избушки – на замках.

Хлеб. А вот хлебушка купить – это бывает проблемно: деревня есть – магазина нет, магазин есть – хлеба нет, магазин есть, хлеб есть – не продают: весь хлеб под заказ привезен, лишнего не возят, заказывают заранее. Своих пекарен нет, видимо невыгодно. Хлеб возят аж из Лешуконского (райцентр ниже по реке. Проплывал – тоже думал городок. Нет – село) по определенным дням. А ниже Лешуконского в коммерческие магазины и аж из Архангельска бывает завозят – этот как раз можно купить, но он по вкусу слабее местного – долгоиграющий, с консервантами, видимо. Ну и дороже. Хотя цена не определяет… Самый простой местный дешевый хлеб в белых буханках по вкусу вкуснее самых дорогих белых буханок в столице. И это не потому, что я голодный плыл – это так и есть. Черный, на мой взгляд, похуже и сохраняется плохо, не знаю почему.

Деревня Кысса, 1782 года основания. Тонкая и длинная – вдоль берега. Тучи на время отнесло, ветрюган встречный, ход – 1-1,5 км в час постоянной мельницы. Паром стоит небольшой на тросах, на другом берегу его ждут пара уазиков и грузовик. Как он грузовик выдерживает – непонятно, да и волну-ветер как такой терпит неясно. Может поэтому и стоит.

Кончились хариусы с Мезенской Пижмы, здесь пока ничего не ловил. Местные жители, если погода позволяет, сидят в лодках возле деревень и ловят в проводку что попадется, в основном ельца. Ну, «сетевики» все ждут захода «красной» рыбы – это рефреном до устья.

 Очень надеялся верхнюю часть мезенского участка, пока река не раздалась в ширь, пройти благостно: начало августа, спокойная река, большие песчаные пляжи и песчаное же дно, ягода, 33 удовольствия: побросать спиннинг, отдышаться-отдохнуть, помыться-накупаться… Фигушки. Изматывающий этап получился.

Наживки, кстати, набрал – червей хватает. Спиннинг кое как починил еще на Пижме, но, уже на Мезени, заклинила и рассыпалась в воду с лодки катушка. Новая, специально купленная в маршрут и предварительно обкатанная. Как в Советском Союзе делали катушки, отслужившие мне по 20 лет – сие есть великая тайна, исчезнувшая как рецепт верескового меда у Стивенсона в переводе Самуила Яковлевича.

Отступление. Что замечательную балладу «Вересковый мед» перевел Маршак многие знают. Некоторые даже думают, что он ее и написал.  А то, что ее сочинил тот самый Роберт Стивенсон, автор «Острова сокровищ» и кучи повестей и романов, зачитанных до дыр юностью нескольких поколений не отягощенных к счастью телевизорами и компьютерами, это уже забывается…

Помните?

«…

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна –

Мой вересковый мед!»

С детства сидит, класса с первого-второго…

Много журавлей. И по одному, и парами, и стаями. Летают, курлычут, но близко не подпускают.

Ягоды продолжают разнообразие Мезенской пижмы с большим перевесом в сторону малины. Однако и остальные перечисленные там попадаются: смородина – обе, княженика, костяника, земляника, черника, брусника появилась-попробовалась. Морошки вдоль берега почти нет – не морошковые места. Как и клюквы.

Погода хорошие порции вымеряла на врущих электронных весах, да еще с гирькой продавца-ловчилы. Встанешь раненько: миллион-на-миллион, чай попьешь – тучи, лодку собрал – уже дождь, час прошел – встречный северный пронизывающий ветер. Лишь бы хоть чутка лишнего не передать… Температура: если до 10 дотягивает – тепло. А так – пар изо рта. До моря еще несколько полных двухсоток, а чувство такое, что оно уже за поворотом и вертит-крутит свою погоду.

Думаешь: «Чего поперся! Сидел да сидел бы возле палатки!» Но я себя знаю: у палатки я еще больше взвою через день!

Деревня Палащелье. (На Генштабовской карте, кстати: Палощелье, что неверно). Дошлепал кое как, пристал отдышаться да посмотреть: может чуть стихнет. (Ага, стихнет он! Дождя только нагонит!). Ветер встречный – цензурных слов нет. Выгрести просто невозможно, а впереди косы песчаные – мели вокруг, не вытянуть греблей. Чтобы их обойти надо на середку на самый ветер выгрести и против ветра несколько часов не прерываясь отработать в полную силу…

Деревня – красивая северная разруха с несколькими сохранившимися избами. На огромные двухэтажные поморские дворы, просевшие пополам, смотреть больно.

Памятник погибшим: большой список имен-отчеств с четырьмя фамилиями – такие почти в каждом селе. Памятник ухоженный – это радует. Рядом церковь Иоанна Крестителя 1874-го года постройки: красота без креста и с двумя старыми кабинками М и Ж с торца. «Объект культурного наследия...Подлежит государственной охране…» Грусть… Не «подлежит», а «лежит под». Одна табличка новенькая сияет, только цена таблички не проставлена.

Крест поклонный. Со слов жителя – выживший/спасенный в пожаре брат поставил сгоревшему брату.

Начальная школа – заколочена.

Противовесом разрухе – современные ветряки на пригорке за селом. Удивительно.

Амбары со старыми запорами, замками под ключ размером с силовую отвертку.

Два брата приехали через 20 лет в родной дом – это уже современность. Дом весь уже кустами-деревьями зарос: вырубают, на трактор грузят, вывозят… 20 лет не были, а я – к их приезду причалил. Странно…

И малина, малина, малина кругом – ешь-не хочу. Нет – хочу!

А гремело раньше Палащелье чуть не на всю Россию знаменитой палащельской росписью. Прялки, короба, ковши и прочую утварь домашнюю расписывали, олифили да продавали – семьями потомственными работали…. Только вырезанный щит-табличка посередине села и остался. Да новоделы под маркой «мезенская роспись» из Архангельска/Северодвинска.

Окончательно понял, что по аппаратам Ростелекома на межгород не прозвониться – только по области. Поспрашивал, зашел с жилой дом. Старушка живет, да с ней молодая семья. Хозяйство справное – глаз радуется. Позвонить дали, огурцов тепличных надавали – поклон низкий!

Ветер только крепчает. Сел, погреб – на том берегу километрах в 2.5-3 ниже ручей впадает и избушка обозначена. С час против поселка на потеху местным жителям под другой берег перегребал – лишь бы обратно вверх не унесло, да потом под самым бережком еще 2 часа маслал. Но - вполз в ручеёк, и избушка была. Не та, конечно, новая, но – была. И – не на замке. Спасибо, люди добрые!

Удочку соорудил, ельцы – как из пулемета, плюс пару окуней хороших! Живем – ельцов жуём! Грибы тут же - на супчик, ягоды на чаёк - брусничка уже краснеет. В лесу ветер нипочем, в избушке дождь побоку! Красота! Не зря сизифил!

Светать начало, глаз открыл – как и не было ничего: тишь, да гладь, да Божья благодать. Но меня уже не провести: очухаться не успеешь, как окажешься под дождем, грозой и с лицом упертым в ветер – бегом грузиться. Часок блаженства без сквозняка, завтрак ельцом на воде и погода меняется. Полные отснятые пленки смотрю - как по часам: вот на ровной глади под голубым небом ельца вкушаю - мыс белощельевский за поворотом видно. Вот уже перед мысом по волне против ветра иду. А вот чуть дальше – уже под дождем. Всё, «по вашей карточке всё съедено» - получили – распишитесь!

У Белощелья стоят уже почти сплошь металлические лодки – засилье плоскодонок закончилось.

«Сетевики» забавны – конструкция моего судна им непонятна, а какая-никакая рыбохрана, судя по реакции, все-таки существует. Возможно имеет место быть и местное оповещение о рейдах. А тут «тихэнько-тихэнько» сверху крадется, не тарахтя мотором невесть что: яркое, не местное и незнакомое.  Вдруг это супер-пупер катер на воздушной подушке с неограниченными полномочиями? Сети-то вот они: поплавки-бутылки во все стороны торчат.

Достают «сетевики» разные спиннинги, палки – почти как знаменитая троица в «Пес Барбос и необычный кросс» - и давай ими хлестать по воде изображая активную ловлю. На вопрос: «Как рыбалка?» ответ у всех один: «Рыбы нет!». Разобравшись, что я не опасен они теряют ко мне интерес, бросают спортивные снасти обратно в лодки и укладываются дремать дальше.

Еще из наблюдений. Идет плоскодоночка, реже «Казаночка» какая потрепанная. Не быстро идет: моторчик не Ямаха… Проходит мимо – подвернет человек, оборотики сбавит, полюбопытствует, откуда, куда, может помощь нужна, раз веслами машу? А то и подтащить предложит. Мне не нужно, а тепло в душе остается! Свадьбу как-то встретил – несколько моторок в соседнее село шло, а притормозили, и наприглашались, и напредлагались!  Спасибо, вам, люди!

А летит какой катер новый, навороченный: такие издалека слышно, ему мощь свою, состояние своё показать нужно! И мчит он весь такой крутой, не сворачивая и не подворачивая, гордый собой до поноса. В метре пролетит – обороты не сбросит, за ним хоть трава не расти. Убогий, что с него взять – Бог не дал.

Если долго грести и суметь отрешиться от усталости, то, начав работать «на автомате», можно впасть в транс. Ты понимаешь, что вот – ты плывешь…

А может быть и не совсем ты... По Мезени…

А может быть и не совсем по Мезени…

Берега многих рек похожи. Начинает казаться, что ты здесь уже раньше проплывал… Стоял лагерем… Ловил рыбу…Купался…

Или не казаться…

Происходит какое-то временно’е смещение. Шикарное состояние, божественное. В него трудно попасть, но – возможно.

Отступление. Отношения с Богом у каждого свои, но в трудностях помощь его настолько очевидна… А если рассказывать, то – что же тут очевидного?

На Мезени я на него здорово сердился. Устал, наверное. Греб под этими постоянными ливнями, против этого постоянного ветра и ругался на него. А он не обижался, понимал, что это мне помогает. Вечером я извинялся. Корявенько так… Прости Господи!

Молитва есть: «Трисвятая песнь». Просьба… Молитва… «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас.»

Как говорил Костик в «Покровских воротах»: «Лев Евгеньич, я вашу бургундскую полечку пе­репер на родной язык».

Гребется мне под эту молитву хорошо, особенно когда устал совсем, а надо упереться, разогнать нас с пакрафтом и дальше идти. Вот и разгоняю: «Свя-а-атый Бо-же, Свя-а-атый Кре-пкий, Свя-а-тый Безсмертный, поми-луй нас.» И так пока не разгонюсь. Во весь голос! Мишки от страха по берегам под елки прячутся и лапами голову прикрывают…

Сидим, приятелю это в лицах рассказываю, он человек глубоко верующий. Смеется: «У тебя не молитва, а марш какой-то получается!» Ну, что получается, то и получается. Господь разберется!)

Ценогора. Весь горизонт затянуло, в сторону дальнейшего пути и смотреть не хотелось, когда причалил я к селу с таким названием. Расшифровку топонима я не нашел, фраза: «Название «Ценогора» - чудское. Сначала деревня называлась Ченогора, но, согласно поморскому говору, «Ч» заменили на букву «Ц» повторяется в нескольких публикациях, но что такое «Ченогора» так же непонятно, как и «Ценогора». Ну и ладно. Просто плывя я, от нечего делать, замысловато фантазировал по поводу топонима, вот и глянул.

Высадился я с несколькими целями: заглянуть в магазин, в очередной раз убедиться, что межгород через Ростелеком не прозванивается, размять отсиженное (хотя там и отсиживать-то уже было нечего) и пересидеть ливень если таковой случится – все к нему шло.

По поводу связи - последнее сообщение в сети от 9-го мая: «Сотовой связи в Ценогоре нет, а в данный момент уже несколько дней нету связи и стационарной!!! И еще не скоро появится ремонтировать не кому, да и дороги тоже вот так живут сельчане». Ну, так оно и было.

По поводу магазинов: село делится на две части: одна на взгорке возле берега, другая на горке выше по дороге. Внизу единственный магазин имел нерабочий вид, а наверху два работало. Хлеба не было, сгущенки, как ни странно, тоже – купил последний пакетик какой-то суррогатной, поговорил с продавцами – как почти все на Севере доброжелательны. Они же рассказали, как найти будку связи. Телефон, увы, оказался вообще не рабочим.

Пошел обратно к реке, посидел под козырьком заколоченного магазина – дождь моросил, просвета не было, идти не хотелось. Тут к лодкам подъехал уазик, вышел мужчина. Я спустился, разговорились. В очередной раз встретил хорошего человека – добрая память и тепло в душе. Рассказал мне, где ближайшие избушки и приметы на берегу – с воды их не видно. На мой вопрос: «Не заперты ли они?», он одарил меня таким взглядом, что я понял – сморозил глупость. Прости, милый человек! Поблагодарил – повеселел – попрощался – пошел.

Избушки – не то слово. Рубленные зимовья всем укомплектованные. Первое посмотрел, во втором переночевал, ничего, конечно не трогал, ни капли мусора не оставил - – низкий поклон и благодарность хозяевам: выручили вовремя.

Следующая отсечка – деревня Пылема. Год основания 1587 – более чем достойный возраст. По слухам, тут появляется связь МТС, вот я и причалил. Да и часовенка с поклонными крестами на высоком взгорке – очарование.

Внешне – хорошая обжитая деревня, разрухи особо не видно, однако все, как всегда, не так радужно. Встреченный житель, приехавший к матери (август, - многолюдье часто связано с отпусками, а не с проживанием) сказал, что на зиму в селе остается с десяток жителей, поэтому магазина нет.

- Может вы посодействуете, а то зимой вообще старикам нечего купить?

Мой вид с видео- и фотокамерой, видимо, направил мысли в сторону журналистики. Жаль, я бы с радостью помог, но все, что могу – описать это здесь. Посетовав на дела, не дающие поговорить подольше, он отправился по ним на моторке. А я потопал вверх.

Опять ухоженный памятник погибшим с длинным списком. В каждом селе такой – сколько же людей по стране выкосило… Ущербны, все-таки, наши «демократы», поднимающие вой к каждому 9 мая, высасывающие проблему из пальца ради лайков в сети, вроде пилоток на детях в этот раз ...

Неожиданно, наверху радостно тенькнул мой Мегафон – есть связь. Долго я сидел на скамейке за часовней и закладным камнем села, разговаривая с родными и любуясь Мезенью. И дождик меня пощадил – не тревожил…

Сняв часовню с воды, пошел я дальше. Ночевал на левом берегу перед Лешуконским, примерно напротив деревеньки Смоленец выскочив на него через мели по встречному ветру. По дороге проявились признаки «цивилизации» и близости к «центру» – пьяный в хлам и недовольный моим появлением на реке «рыбачок». Глядеть грустно. В менее населенных местах такие просто вымерли.

От мыслей зайти в Лешуконское в надежде найти в магазинах какую-нибудь катушку, ветрило меня отговорил – село находится не у русла, а чуть в стороне, в устье реки Вашка – грести-выгребать не хотелось, а вероятность покупки была ничтожна.

Доломался разъем зарядки аккумуляторов, дальше – сколько хватит оставшихся.

Из природных плюсов (надо же искать хорошее!) – отсутствие ночных заморозков (ниже 1-2 градусов ночью на Мезени температура не опускалась) и минимизирование мошки.

Порадовался, что встал на левом берегу – ветер опять свирепел и, часть мест до устья Вашки я прошел по мелям в проводку. У моторок, конечно, в этом плане сложнее: пару раз видел заглохшие на мелях – вытолкать шестами в ветер проблематично, а провести – тяжело, особенно в одного.

Мезень здесь меняет направление с западного на северо-западное и северное. Переплыв устье Вашки и уйдя под левый берег, я не только укрылся от надоевшего ветра, но и, на некоторых излучинах, он стал мне помогать.

По «пляжу» высокого левого берега изредка прокатываются как по шоссе машины, показывается первая понтонная переправа. Движение, надо сказать не «раз в час» - довольно активное. Проход для лодок у левого берега – в него и ныряю.

У деревни Березник (правый берег Мезени) меня дожидается грозовой фронт – только успел пристать, выскочить и напроситься на крылечко к выглянувшей женщине (и на том спасибо, мой видок доверия не внушает), как небесные хляби разверзлись.

Заброшенная церковь Рождества Иоанна Предтечи в Березнике – удивительная грустная красота на взгорке.

Это уже Мезенский район. Магазин. Влияние «центра» продолжает проявляться – раздолбанный жигуленок с юной парой – девушка загружается баллонами с пивом, паренек ждет за рулем. Явно «продолжают». Женщина у прилавка просит добавить пару рублей… Не на хлеб, конечно. Продавщица расстраивается: «Уйди, не позорь! Тебе все равно не хватит!» - ей неудобно передо мной. А мне перед ней. Беру каких-то галет и спешу уйти…

Но уйти далеко не получается. Вторая волна ливня и разогнавшийся не на шутку попутный ветер буквально впечатывают меня в излучину левого берега Мезени в паре километров от деревни Большая Нисогора. Пара запертых сооружений на берегу, в одном – незакрытый предбанник – и то хорошо. Ставлю в нем палатку, переодеваюсь из мокрого в полусухое.

Ветер потихоньку стихает, гроза переходит в безнадежный дождь. Собираю плавник, благо насмывало-наприбивало немало и бревен, и веток, и даже досок, развожу костер. Живем!

От нечего делать снимаю пока несколько роликов для обзора снаряжения, наговариваю текст используя камеру как диктофон.

Дождь не думает прекращаться ни ночью, ни утром. Остается надежда на дневной подъем туч солнцем – готовлюсь к нему, продолжая снимать материал к обзору электроники пока все свежо. Сухой одежды практически нет, потому что, переодевшись все равно выскакиваешь «на улицу»: к костру, за дровами, по делам и так изо дня в день. А там к чему не притронешься – со всего льет: с неба, с травы в рост, с лодки, с кустов и деревьев. Остаться сухим невозможно.

В десятом часу подогнало просвет, как всегда обманный – за ним уже маячили следующий суровый свинец, но я это знал. Надо идти!

Красно-коричневая глина с берегов оседает на всем. Тащить в лодку ее не хочется, но деваться некуда. Когда сухо это не так заметно.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в деревне Большая Нисогора – чудо на взгорке! В саму деревню не заходил, а церковь – красота!

Мели и фарватер. Опишу кратко, для желающих самостоятельно пройти по Мезени, например, под парусом или на байдарке. Местные жители это и так знают. Мелей в нижнем течение много, они обширны и с воды не всегда видны, тем более в волну. Фарватер может быть узок, сильно меандрировать и меняться в половодье. На карте вы можете увидеть деревни в километре от реки, которые когда-то стояли на берегу. Если по той же Печоре на русле почти всегда можно спрямить путь или идти вдоль одного берега, то на Мезени приходится юлить с берега на берег вслед за фарватером, хотя по карте река идет прямо. И на старые карты лучше не ориентироваться, а верить своим глазам. В определении направления движения хорошо помогают речные знаки, если вы их увидели, и неглубокая посадка лодки, если вы ее имеете).

Вот и классическое подтверждение – деревня Заручей. По генштабовской карте – метров 300 от берега, чего не сбегать в магазин, узнать насчет хлебушка? На берегу пара машина стоит и несколько разноцветных лодок радугой. Причалил-потопал по дороге-по овражку. В овраге несколько сараев, на одном из которых висит спасательный круг с загадочной надписью «12-й прорабский участок пост № 13   СБУП», на другом не менее загадочный для меня знак типа «туалет налево» (см. фото по ссылке внизу). Выше по тропке запертый домишко с невнятным флагом. Никакой деревни не наблюдается. Оказалось – до нее еще километр чапать… Поплыл я дальше.

Юрома. Красивое село, большое. Один дом резной – хоть специально сюда заплывай посмотреть. Хлебушка купил, дом резной красивый сфотографировал (см. фото по ссылке внизу), иду, красотами любуюсь. Вдруг, откуда ни возьмись, идолище каменное, голова огроменная из травы выступает! Я чуть в лужу не сел. Ну не Руслан я, но с головой-то разобраться надо! Побрёл – две буханки наперевес!

Идолище оказалось монументальным воспроизведением головы Клима Ворошилова в буденовке – он здесь ссылку отбывал. Комментировать художественную ценность не возьмусь, дабы не навлечь гнев достойнейших и уважаемых жителей села Юромы. Я бы даже мрачно подсветил его и пугал заезжих туристов неожиданным появлением в ночи головы брата Черномора.

Отступление. Из газеты «Северный рабочий».

«…Тёплые воспоминания о Ворошилове оставила Анна Андриановна Токарева, 16-летняя девушка тех лет, родственница хозяев дома, где он жил. Она подчёркивала его простоту, доброжелательность, умение постоянно находить себе занятие, отсутствие праздности, опрятность, аккуратность. В 1953 году Климент Ефремович, будучи председателем Президиума Верховного Совета СССР, персонально пригласил А. Токареву к себе в гости. Приняв приглашение, она ездила в Москву. Они не виделись 41 год, ему уже было 72 года, ей 57 лет. А когда встретились, он, держа её в дружеских объятиях, восклицал: «Анка, неужто это ты?» — «Я, Климентий, я!» Этот диалог у нас на Мезени передают из уст в уста. По итогам поездки Анне Токаревой была назначена пенсия с персональной надбавкой, в народе её стали называть «ворошиловкой»…»

Меня ажно заколдобило и слеза прошибла!

Ночевал напротив деревни Палуга. Там обозначены изба и скотный двор – строения имеют место быть, но тащиться до них далеко и бессмысленно – встал в палатке. Вода сочится даже из пенки. Хлеб со сгущенкой и чаем – хорошо!

Отступление. Разные взгляды…

Пишу смс-ку сыну.

- Лежу в палатке. Дождь. Гроза. Все мокрое. Прохладно.

Ответ.

- Я бы сейчас тоже в палаточке полежал. А то с 6 часов утра на работе.

На следующий день, в нескольких километрах после Целегоры, перевалили мы на последнюю двухсотку: с Мезенью, с Каменкой, с Белым морем…

Так же, как и на Печоре, погода в конце издевательски наладилась. Где-то на траверсе деревни Погорелец, расслабленно скользя на солнышке в безветрии по течению и болтая по телефону, я благополучно сел посередь реки на мель. С берега это смотрелось, наверное, комично. Впрочем, с моей стороны тоже.

Елец - не косяком, но мне хватает. Плюс окуньки. Хариус редок. В нескольких местах видел игру красненькой. Мужчина с сыном обгоняли на моторке. Я «в трансе» шел, а они обороты сбросили и какое-то время шли рядом, наблюдали, пока я не очнулся. Поговорили, одарили меня еще десятком харьюзочков и пошли облавливать какой-то незаметный сливчик. Спасибо, удачи!

А конец пути все ближе. Вот и второй понтон, с проходом в центре. Сбоку в проход указывает стрелочка с надписью мелом: «Прое    з    д     мал.    флота». Малфлот – это мы, нам – туда. Здесь я скоро попрощаюсь с рекой, проехав сверху на маршрутке из Мезени в Архангельск… А пока понтон позади оставил, прошел до устья Пезы справа, да и встал отдохнуть, искупаться, рыбки поесть…

Мезени не понравилось – накачала дождь на весь следующий день. Да что мне – конец пути уже почти. Удочку навострил, ельцами-окуньками пробавляюсь, кишочки ягодным чаем грею.

Дальше по ходу – Дорогорское. Считай на трассе. Остановился купить хлеба. День с утра задался, до Мезени один день, но пойду двумя, чтобы приплыть утром. Списал с плаката телефон фирмы, доставляющей из Мезени в Архангельск: доберусь – позвоню.

По левому берегу показано много избушек и деревень заброшенных, но попал не очень удачно: выходные, на берегу голоса: то детские, то женские, то пьянские. Думал опять остановиться справа на низком, но возможные стоянки оказывались как-то далековато от берега через тягучие мели. Ближе к вечеру замечаю лестницу, ведущую наверх к домику. Тихо. Надо посмотреть.

Пока лазил смотрел – батюшки! Ёк-макарёк! Про приливы-то в голову еще не дошло. Плавает мой пакрафт метрах в 20-ти от бережка. Хорошо прилив с течением поладили и его активно не несло, прилив даже передавливал вверх. Залез – вытащил. Наука!

До Мезени километров 7-8, погода хорошая, вышки видно, ночью – огоньки. По берегу в отлив редкие машины снуют, по реке - моторки: лищь бы не сюда, не хочется в палатку перебираться в последний день. На другой день дневку устроил: все перестирал-высушил, вещички перебрал, рюкзачок перетрусил, помылся-искупался, уложился-приготовился, кое-что совсем сношенное оставил – авось пригодится кому.

Утречком часов в 10 сел на воду – ветер аккурат фордевинд, только что в воздух не поднимает, вмиг домчал через все мутные мели и выкинул в грязь Мезенской пристани. Пыли несет – будь здоров, не до съемки – бегом собираться-укладываться. На берегу машины и люди стоят, ждут парома на Каменку. Вон она, на той стороне видна. На берегу катера прибрежные как туши китов, выкинутых на берег. Была у меня надежда пройти хоть на Архангельск морским путем, но закрыт Морской порт на Мезени…

Всё.

Антистапель!

Собрался относительно быстро, в фирму по записанному телефону позвонил – только на завтра записывают. Как быть? Девушка-диспетчер-умница: «Я вам телефон другой фирмы дам, они сегодня едут!» Ах ты ж Боже мой! Чтоб в столице так работали! Спасибо, милая!

Позвонил: через час машина пойдет, «куда за вами заехать?». Сервис! Но что мне на причале час торчать: у меня маршрут до Мезени? – вот и пошли в Мезень, как раз за час управимся!

Топ да топ по бетонке, ноги сами несут.

Катер уснул в поле возле города…

Вот и первый дом. Здравствуй, Мезень!

В такой чудесный день, ха-ха!

Приперся я в Мезень, ха-ха!

Какой чудесный я

И песенка моя!

Чуть подождал – звонок.

- Вы где?

- У первого дома.

- Подъезжаю.

Беленький «Мерседес», как «Скорая помощь»:

«Но примчались санитары и зафиксировали нас…»

На прощание собака подняла ногу над местом, где стоял мой рюкзак – чтобы и запаха не осталось…

 Вот и всё…

Первый понтон - через Пезу, в устье которой я ловил и жарил последних ельцов.

Поворот на указателе: «Архангельск – 346 км».

Второй понтон – через Мезень, через «Прое    з    д     мал.    флота».

Прощай, река Мезень!..

Никогда не говори «никогда»…

Фото к части 11 (неотсортированные):

https://photos.google.com/share/AF1QipORjEof1R8h-OfiktE4UPGWou1i6udfaZX5LygzCsjjBk3kssbJOrk9zsJ5HnmkUw?key=TGdIOUhpWFptcE9pTExRZTRYelRDWWY5RjlkWU5n

Видео к части 11: https://www.youtube.com/watch?v=44DchW7L_oI