Я К У Т И Я Последние гастроли(?) 2024 год

 

Я К У Т И Я

Последние гастроли(?)

2024 год

Нитка маршрута: Мома – р.Индигирка (сплав) – р. Сюрюктях (пешка) – р. Нахатта (пешка)… и обратно: река Нахатта (сплав) - р. Сюрюктях (сплав) – р.Индигирка (моторка) – Мома.

 

 «Понял я, больше песен не петь…»

В.Высоцкий

Романс из к/ф «Опасные гастроли»

 

Не знаю, почему именно эта песня всплыла, когда тело уперлось. Но, раз вынырнула, значит так тому и быть.

…

В этот маршрут идти не стоило.

Да и маршрута не было.

Не было дороги, которой хотелось бы пройти, не было цели, к которой желал бы стремиться. Просто безумно жалко было терять сезон: неизвестно, сколько отпустил Господь, и неясно, сколько позволят близкие. Так и возникла эта нитка: сплавится по Индигирке до Сюрюктяха, подняться по Сюрюктяху и Нахатте, перевалить хребет к истокам Догдо и неспешно спуститься по рыбным рекам: Догдо и знакомому Туостаху. Ну и, как уже было, уйти на Бетенкес или Батагай. Ничего сложного.

Организм пытался мяукнуть. К концу маршрута 2023 года, уже сплавляясь по Чибагалаху, он хмуровато ворчал, но хозяин, как обычно, списал все на усталость и несбалансированное питание. На том и порешили…

Откровенно не хочется в сложившейся манере поденно расписывать свои перипетии. Ну, и не буду! Пересмотрел материал: тоскливый, скучный, не сложившийся переход с комментариями безумно уставшего человека. Так что пройдусь мазками, а то и вовсе дриппингом.

В Шереметьево на входе «допрос с пристрастием»: девочка прицепилась к пусковому устройству «Сигнал охотника», по сути дела к авторучке. Дошло до подсчета зажигалок и коробков спичек, хотя это вообще не их «собачье дело». Интересно, каков вообще статус этого легиона дармоедов на входах в вокзалы, аэропорты и прочие учреждения по всей России? Уверен, что, кроме нервотрепки, «выхлоп» от них нулевой, в отличие от досмотра при посадке, который, как раз, строго нормирован.

На рейс прошел совершенно спокойно – «Аэрофлот» не подвел…

Рассвет наступил быстро и сразу. Над Уралом дымка разошлась, весь хребет белый. После московской духоты снежные горы рядом смотрятся неожиданно. Дымка сомкнулась, Зауралье в поволоке и перистых облаках.

Стюардессы очаровательны, еда, как ни странно, вкусна. Выбор напитков удивляет: кроме привычных соков-морсов вина: белое и красное. Взял простой воды…

Среднее место пустует, на нем знакомятся и шепчутся о своем очки: мои и соседки-якутки. Засыпаю…

Якутск встречает солнцем в глаза и легким теплом в +20. В «Лайнере» свободны только одноместные номера, надо было бронировать заранее. На всякий случай оформляю бронь на 29 августа, оплату не берут.

Сходил-купил заварочный чайник, разбитый в Моме – надо возместить потерю. Визит Путина - дороги перекрыты, пробки. Из-за них ребята долго везли заказанные вещи (Николай Степанов из Батагая постарался, спасибо!). Газ и часть сигналок выложил и распихал по рюкзаку, остальное вернул.

Жара в Моме случилась несусветная. Едва открылась самолетная дверь, полчища слепней и комаров ринулись внутрь, отпихивая оторопевших пассажиров.

Встречают Леонид и Михаил. Я их перепутал, чувство неловкости преследует до сих пор. Отдал Мише чайник за утрату о которой он не знал, проехали с ним по магазинам, все купил и в 15:30 отправился в путь.

…

По Индигирке почти не греб, так – отдыхал, медитировал. Зашел в Сюрюктях: первая переправа, лагерь, первая дневка, первая рыба.

Жара не уставала, тело забродило как старательская брага. Оно отказывалось идти в это пекло. Оно отказывалось собирать лагерь в это пекло. Оно отказывалось вообще двигаться в это пекло. Лечь и лежать – все, на что оно было согласно.

Идти пришлось полностью упакованным: солнце и слепни не давали оголить ни пятака тела. Припоминаю только один сезон с таким количеством слепней: с энцефалитки на спине промывальщика темную массу можно было сгребать лопатой.

По привычке стал собирать и считать наживку для ловли, но, перевалив за первую тысячу, понял бессмысленность этого занятия.

Выше в горах то ли шли дожди, то ли жара плавила наледи. Скорее то и другое: вода буро-мутная, мусорная, взбухшая, расширяющая русла, усиливающая течение, «съедающая» мели и островки. Нормальных переправ нет: после проводки или пешего срезания мыса приходилось несколько сот метров продираться берегом, чтобы отстапелившись переправиться и зачалиться на противоположном берегу напротив отправной точки. Раз за разом, раз за разом, бесконечно. Очередная попытка идти ночью закономерно провалилась: идти было легче, но тело не хотело вставать, тело не хотело и не могло спать днем в жару, духоту и влажность. Все равно все сводилось к дневке на следующий день.

Убийственная жара сменялась холодными суточными ливнями. Река взбухала еще больше. Гнус прятался, бодро выпархивая со следующим приходом солнца.

Переход – дневка, переход – дневка, переход – дневка… График продиктовали тело и погода. Соломон Пляр позавидовал бы ритмичности бальных танцев: «шаг впирод и две назад». Тело с радостью принимало дневки и с отвращением сборы. Переходы получались тяжелые и короткие, все графики ломались, а фора времени, заложенная на подъем вверх, таяла на глазах, пока не стало понятно, что в таком ритме на хребет подняться можно, но «сваливаться» дальше придется экстренно и наверняка с опозданием на рейсы. И тут пришел паводок…

Лило непрерывно трое суток, вода поднялась на 1,5-2 метра, зачерпнутый из реки котелок наполовину заполнялся густой грязью. Видя сколько по реке гусиных выводков и, соответственно, гусиного помета, готовить на ней не было желания. Выручал пакрафт, доверху наполненный дождевой водой. Вся живность попряталась из-за холода, снимать нечего, дела все переделал, тоска. Дела такие:

- надвое распанахались штаны, пошитые из какого-то гнилого брезента. Пришлось отпарывать карманы и накладывать здоровенную латку, в результате чего наискосок, через весь зад прошел шикарный суровый шрам, как известно, украшающий мужчину;

- сумка и внутрянка тоже были подлатаны. Пластиковые пусковые устройства от «сигналов охотника» последние годы попадались какие-то хлипкие и трескающиеся, поэтому было приобретено металлическое. Но оно оказалось без верхнего предохранительного паза, а я привык, что защита всегда, и особенно ночью, находится в рабочем состоянии: вряд ли в сложной ситуации будет время нашаривать гильзу, привинчивать ее, взводить и делать прочие манипуляции. В результате, при ночных ворочаниях, пусковое, лежащее вверху сумки, сработало. Заряжен был «Гром», бабахнуло знатно, пороховой заряд пробил сумку, внутрянку и чуть-чуть повредил тент;

- поймать «окошко» в погоде, пробраться в насквозь мокрый лес, натрескаться до оскомины и набрать на компот зеленой голубики и дров;

- приготовить что-нибудь и съесть;

-отключиться и спать-спать-спать… Посмотреть сон, повернуться на другой бок и продолжить просмотр. Как в кино. Время есть. Война гражданская, любовь, фантастика, чушь какая-то – крутит кто-то все подряд. От безделья стал их записывать - старческое бесполезное занятие.

«Ты помнишь ту контору с ведьмой, которую мы разгромили в районе Белорусского вокзала? Кажется, «Песок и пепел»? Теперь она реинкарнировалась в «Огонь и вечность», обитает в районе Павелецкого и знаешь, чем занимается? Отправляет клиентов прямиком на смерть!» - это из сна. Откуда что берется? Хотя бывает совсем лирика или проходная мура…

8-го июля выглянуло солнце – пошли. На другой берег не перескочить, идем звериной тропкой. Куски оленя вдоль - мишка, или волки?

Тело совсем не тянет.

И километра не прошли: склон, сплошь изрезанный глубокими оврагами, заваленными буреломом – не пройти. Надул пак в валежнике, с трудом отстапелился почти вертикально, перескочил на противоположный мыс и, вытаскивая рюкзак понял, что вытащить его не могу. Даже без рюкзака больше 2-3 десятков шагов пройти не могу – ложусь! Всё! Sic transit…

Поставил лагерь и до 12-го отлеживался, клевал голубику и красную смородину.

Жара и слепни вернулись.

Была надежда, что вода очистится и появится рыба. Уровень спал, но воду по-прежнему можно жевать. В 9 утра с тоской пошли вниз по Нахатте и к 9 вечера добрались до Индигирки. Индигирка встретила дымкой от пожаров.

Проблема в том, что против течения до Момы мне никак не дойти – только несколькими днями вниз, до Кубергани или Белой Горы. Где там останавливаться и как выбираться было совершенно не ясно (уже вернувшись в Москву узнал, что население Белой Горы эвакуировали из-за пожаров). Оставалась надежда поймать моторку, однако река широкая, и «судовой ход» по Индигирке проходит очень далеко от устья Сюрюктяха. Еще меньше вероятность, что кто-то заглянет в сам Сюрюктях, хотя, за время моего вояжа, одна моторка проходила вверх (видел) и через несколько дней возвращалась (слышал). Совершенно случайно, на острове в устье была обнаружена тропка и, соответственно, избушка. Это было удачно.

…

Прошла неделя.

Менялись погода, настроение и числа. Моторок не было ни в одну, ни в другую сторону.

Из-за прерывания маршрута еды оставалось достаточно. Когда ветер поутих, как из пулемета посыпались костлявые чебачки: хватало и мне, и рыжей мышке, приходящей из угла сруба, и любопытному бурундуку, заглядывающему в избушку с крыльца. Слепни неизменно пополняли запас наживки и служили кормом осам, деловито ловящим их у дверного косяка. Грибы попадались штучно, зато много было охты – якутского винограда. Спелые и зеленые ягоды легко осыпались при прикосновении, приходилось сначала подставлять котелок и только потом трогать ветку.

Белый флаг сигналом SOS трепыхался над водой на длинном древке, заряженное пусковое устройство лежало рядом, пенек-сиденье предусмотрительно обосновался на берегу, глаза всматривались в даль, уши вертелись как локаторы в разные стороны – все было бесполезно, моторок не было.

19-го июля, в обед из-за мыса, практически неслышно, вынырнула лодка с двумя седоками и быстро понеслась, толкаемая 4-хтактным мотором, по далекому руслу в сторону Момы. Когда я вскочил, замахал приготовленным спасжилетом и запустил в небо ракету, она уже преодолела половину пути, на протяжении которого меня можно было заметить. Но меня заметили. Моторка, заложив вираж, понеслась ко мне…

«Конец простой: пришел тягач, и там был трос, и там был врач…» Все сложилось. Ребята согласились меня подвезти. Шли они из Кубергани в Мому, а за рулем, если не путаю, был брат Леонида – тесен мир. Я, конечно, записал их имена, но запись не сохранилась: мне вообще было немного не до записей. Не хотелось показывать слабость, поэтому я трудно улыбался под рюкзаком, бодрился, разговор поддерживал… Спасибо, друзья, я вам благодарен!

По дороге заглянули на пристань в Кулун-Елбют, а на пристани в Моме ждала машина.

Позвонил Леониду – он оказался в Якутске, позвонил Михаилу – он нашел мне временную гостиницу, позвонил отцу Евгению – он приютил меня.

Вот, собственно, и все.

Об отце Евгении, надеюсь, будет отдельное видео.

Благодарю всех, кто мне помог: Николая, Леонида, Михаила, отца Евгения, ребят, подвезших меня. Спасибо!

…

Послесловие.

Гемоглобин. Знакомое слово, далекое, как пульсар.

Желанные арбузы по возвращению катал из магазина на смех прохожим – нести не мог. Лестничный пролет одной ходкой был непреодолим. Пульс зашкаливал. Все списывал на физику и чуть-чуть на возраст, пока не свалился совсем. Врач поликлиники куда я дополз вызвал скорую.

На каталке в приемном отделении я пролежал пол дня. Сестричка нервничала: «У вас кровь сгустками, как кисель! Мы не можем сделать анализ!» Без анализа крови меня не брали в палату...

Нормальный уровень гемоглобина у мужчин – 130 г/л, смертельный, по разным источникам – от 50 до 70. У меня показало – 20. В больницу поступил труп.

Восстановление было долгим. Собственно, я и сейчас колю себе уколы.

Сезон 2025 года придется пропустить. Будем готовиться к 2026-му?

 

«Что с вами было, королева грез моих?

Что с вами стало, мое призрачное счастье?»

 

 

Видео: ютуб – https://youtu.be/FspmDp3zxNQ

             рутуб - https://rutube.ru/video/9172de99f278f2bfaab7892a30ed5171/