Часть 2-2. Вверх по Иньяли. (устье Хангалас) Блуждание в трех соснах.

 

Индигирка – хребет Черского – Яна (дубль 2)

(р. Индигирка /сплав/ - р.Иньяли /пешка, вверх/ – перевал – р. Мюрёле /пешка, вверх/ – перевал – р.Чаркы /сплав/ – р.Адыча /сплав/)

 

Часть 2-2.

Вверх по Иньяли.

(устье Хангалас)

 Блуждание в трех соснах.

 

2021 год

 

«Кто поедет от столба сего прямо,

тот будет голоден и холоден;

кто поедет в правую сторону,

тот будет здрав и жив, а конь его будет мертв;

а кто поедет в левую сторону,

тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется».

 

«Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке»

Александр Николаевич Афанасьев

 

 

Летела сорока,

Кричала сорока,

Трещала сорока:

«Чужой по Иньяли!

Чужой на Иньяли!

Идет по Иньяли!»

 

…а небо качалось

кончалось качалось

кончалось качалось

как пыль на перине

и мальчик глядел

голубыми глазами

как сквозь палисадник

летела летела

летела сорока

из прошлого в вечность

крича о забытом

ушедшем избытом

изжитом испитом

увитом измятом

и брошенном в пыль

при дороге.

 

Летела сорока,

кричала сорока,

трещала сорока

о лесе скрипучем,

о ветре колючем,

о крике канючьем…

И слушали птицы,

и слушали звери

летящую почту,

а ветер насвисты-

вал всхлипы свирели

строкой бесконечной…

Летела сорока,

кричала сорока,

петляла протока

вдоль долгого эха,

вдоль прошлого века,

вдоль жизни предвечной…

 

…голодную славу

ручьями обняв

затаивши в ресницах

тишайшую полночь

он выдохнул в ртуть

колыханье рассвета

так мальчик ушел

обернувшись лучом

в золотистый подрамник

грядущего детства…

Кричала сорока

Трещала сорока…

…

Правильный турист удивится, а, может быть, даже возмутится, а, может быть, даже усмехнется и скажет:

- А что это вы, товарищ богатырь, почти трое суток шарахались из стороны в сторону кружась на одном месте, вместо того, чтобы следовать к заранее намеченной цели по заблаговременно выверенному маршруту?

Ничего богатырю не останется, кроме как совершенно логично заявить:

- А пошел-ка ты, товарищ правильный турист, в *опу!

И он будет безусловно прав!

…

 

Дорога, обнаружившаяся от Индигирки, конечно сбила богатыря с панталыка.

(Чудесный фразеологизм – «с панталыка», не правда ли? Медленно влезая в него запросто можно заблудиться, и запутаться в пантах, понтах и лыках…

Мудрые мужи несут, как мне кажется, полную чушь, связывая этимологию слова то с горой в Греции, то с австрийскими узелками и завязочками… Где те горы и завязочки, а где простецкая «панталыка»…

Но, дысь у меня опять начнутся «разбои», что нежелательно. Так что вернемся к богатырю и дороге…)

Берендеи, опять же…

Вот представьте:

Идёте вы, идёте, и вдруг – БАЦ! – дорога!

На которую вы, в общем-то, и не рассчитывали.

Хорошо? – Хорошо!

Да не очень. Ибо – расслабляет…

И вот пылите вы дальше, по расслабляющей дороге…

И тут – БАЦ – берендеи!

- «Там-то и там-то, по левому берегу Иньяли, идет хорошая, но малость старая и заросшая дорога к верховьям реки – сам на лошадях ходил, не промахнётесь!» - уверяет главный берендей-запутыватель с редким иностранным именем Ваня.

А ты смотришь на карту Гены Штабовского и видишь – и вправду «там-то и там-то» обозначена старая-престарая дорога по левому берегу…

- "А эта новая дорога (на которой сейчас стоИм и которая по правому берегу), если левее брать, на трассу «Колыма» выведет через несколько перевалов… НО! Если выше по ней подняться, то тоже можно дорогой-отворотком в сторону верховий попасть!"

Опять же, хорошо – топай да топай, только чуток повыше поднимись…

И рисуется в помутненном мозгу богатыря идиллическая картина:

…Вот доходит он «туда-то и туда-то»! А дальше, переправившись через Иньяли, по ее левому берегу, идет вот примерно такая-же дорога, только малость заросшая, потому как старая! Или, пройдя дальше по нынешней дороге, можно найти отвороток и идти в верховья рудниками по правому берегу. В общем, как не пойдешь – всё хорошо. Но по безлюдью как-то роднее…

Наивный такой, немудрёный, можно сказать, богатырь…

…

- «ТЫРЬ-ТЫРЬ-ТЫРЬ-ТЫРЬ!!!» – вот какое эхо в Берендеевом Царстве!

…

В части 2-1 оставили мы его на перепутье, у избушки «без окон-без дверей-полна попа огурцов!», как говаривал поручик Ржевский Коньку-Горбунку…

Поле журчащей наледи/ледника (ибо что такое ледник? – та же наледь) колыхалось перед ним слежавшимся за зиму иссиня-белым пухом – полярное одеяло земли…

Отступление.

Смотря космоснимки кажется, что наледей по пути – «раз-два и обчелся», а идя там же в середине лета складывается ощущение, что меж снега и льда топаешь и плывешь добрую четверть, а то и треть пути. Парадокс…

...

 

1.      «…кто поедет в правую сторону,

тот будет здрав и жив, а конь его будет мертв…»

И пошел богатырь направо…

Машины, рвущиеся в верховья Иньяли, к Мюрёле, выныривали из дорог и устремлялись к реке по пути, удобному в настоящий момент. Каждая наледь и каждый разбой – чехарда колей, выбираемых водителем и ведущим в конкретных обстоятельствах. Общее одно – направление…

Дреды дорог и дорожек плелись и таяли по наледям, терялись в них и под ними, вытаивали на окраинах…

Вниз, вниз, вниз – к Иньяли!

По наледи идти хорошо, по оттаявшему – тоже неплохо, а переправами можно пренебречь…

Выйдя к реке, открылось несколько чудесных сливов и перекатов - в каждом мерещились метровые хариусы…

Не удержался богатырь, достал снасть.

Ходил-ходил, хлестал-хлестал – пусто! Удивительно!..

Ладно…

Надо перебираться на другой берег, определяться с дорогой, с ночёвкой – идет время, летит время, уходит время …

 До основного русла – вброд по протокам, основное – на пакрафте…

ПеребралИсь!

Прошел богатырь кругами, осмотрелся – две старые заросшие колеи жмутся ближе к берегу по островам – все сходится с описанием Вани-берендея. Поставил лагерь в прилеске крайнего острова, отделенного от коренника левого берега бурной протокой.

К ночи Господь дал-таки хариуса – выверенная, мерная радость…

Ночь.

Утро вечера мудренее. Или мудрёнее…

…

М-да…

Утром, богатырь вышел на обнаруженные с вечера колеи. Одна протока, другая… Всё!

Основное русло Иньяли с одной стороны, мощная прикоренная протока – с другой. Пришел не отойдя.

…

Поиски недОлги: через протоку, на коренном берегу, почти перпендикулярно руслу, уходит вглубь отлично просматриваемая старая дорога, срывающаяся в воду полутора-двухметровым промытым обрывом!

Вот оно – счастье!

Вот оно - очевидное продолжение!

Вот она – левобережная старая дорога, уходящая вглубь от берега, не связанная с протоками, рукавами, островами и переправами, переправами, переправами!..

Надо только как-то на нее попасть: поток мощный, берег промывной и глубинный – с ходу можно не зачалиться…

Сорочий телеграф отстучал возвращение к рюкзаку, надувание-снаряжение пакрафта, несколько переправ и проводок до точки старта и удачную чалку за кустом тальника. Хорошо!..

…Антистапель – сплошной медвежий след! Еще бы! Единственная и очевидная переправа! Любому богатырю понятно, что уж о звере говорить!

…

Время, время, время!..

Время пролетает свистом, свистит лётом!

Богатырь ставит лагерь – он опять на низком старте и на нужной дороге! Утром – в путь!

Перекус, чай… (Нет ничего вкуснее спинки хариуса. Соли с собой – чуть, граммов 100-150, поэтому о засолке речи не идет. Чуть присыпанное мясо вбирает её и становится слаще и изумительней…Если, конечно, не протухнет. Но об этом еще рано. Это – дальше…)

Надо-таки пройтись/посмотреть – что впереди – на завтра, на утро…

Метры, десятки метров, сотни метров…

Всё!...

Склон разбегается вверх обрушенными горными выработками, канавами, обрывками антенн, бочками, банками - старые разработки, только въезд путный остался…

Поиски продолжения грустны – нет пути дальше…

Руки опускаются, богатырь возвращается к палатке.

…

Оставаться – нет смысла…

Опять сборы лагеря, надувание и загрузка пакрафта. Зло и быстро богатырь уходит обратно - на точку старта, к устью Хангаласа, к наледи: сплав-волок-переправа-сплав-волок-переправа-сплав-волок-переправа – бесконечно, пока не зачалился в нужном месте…

Сдутие, сворачивание, укладка… Рюкзак на плечи – пошли!..

…

Здравствуй, избушка «без окон-без дверей»! Не отпустила, стало быть, старая!..

Путь направо вышел «заказанным», не богатырским…

Значит так и должно быть.

Время позднее… Бросился богатырь в баньке не раздеваясь.

Отступление.

Хорошая придумка – спиралька от комаров: 7 часов спокойного сна в помещении - хоть двери настежь… А если нет - комары сожрут! Тогда лучше в палатке!

…

1.      «…кто поедет в левую сторону,

тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется».

И пошел богатырь левой дорогой.

…

Утро, если дождя-безнадеги нет, всегда бодрит: силы есть и впереди если и не весь день, то вся жизнь – неизвестная, влекущая…

 …

Отвилок, нарисованный богатырским воображением со слов берендея-запутанника Вани, бодро маячил впереди: дорОгой пройдем, через наледь перейдем, по распадку поднимемся: «Здравствуй, отвилок!» - пойдет дорога в верховья Иньяли по склонам, подсекая ручьи-притоки под разведку, под промывку… Склоновая дорога – это не по руслу-протокам-островам корячиться!

…

Шагает богатырь бодро: по дороге, по наледи, по следам медвежьим, вдоль радости к счастью. Взгляд скользит по красоте задерживаясь на прекрасном.

Вдруг: «ТРАХ-ТИБИДОХ!» - ЛУНКА!

Не может ее здесь быть – а она есть!

Отдает голубизной на белом абсолютно круглое отверстие аккурат от ленинградского «шила» в 110 миллиметров! Только поплавка под водной гладью не хватает.

Богатырь опешил!

Не иначе щука Емелина чудит! Сейчас выпростается и - ну желанья исполнять! А исполнение желаний – дело хорошее…

Подошел богатырь к лунке, а на дне нож бурильный виднеется – листик дубовый!

Солнышко грело, листик крутился – лунку сверлил!

Хоть мормышку опускай!

Не чудо ли?!

…

К верхам наледь грязная, глыбовато-ломкая, того гляди ухнешь с края.

Покружил путник, съехал к ручью, с красоты к красоте!

Наледь до 3-4 метров, с гротами, трещинами, переливами цвета, звука, тени, капель… Ворожба!

А чтобы через приток перейти раздеваться приходится – глубоко, бурливо…

…

Вот она – дорога! Продолжение надежное, грунтовое, бульдозерами приисковиков зачищенное, тянущееся вверх пОсуху вдоль Хангаласа. Пошли!

Вверх-да-вверх, вверх-да-вверх… В неизвестность. А хорошо бы – в известность.

Скинул богатырь рюкзак на обочину – потопал налегке километры просматривать.

Уверенно вверх молотит дорога к трассе «Колыма» - нет и намека на отвилок.

…

Отвилок он ведь как? Может в 10 километрах быть, а может и в 100 – про то не сказал берендей-Ваня. Ему что: он дорогу «Уралами» меряет…

…

Крутанулся богатырь, вернулся к рюкзаку, взвалил его на плечи и потопал обратно к наледи, к началу дороги у Хангаласа…

Направо не прошел, налево не прошел – нет пути-дороги…

…

Призадумался, сел в который раз смотреть карту Гены Штабовского – тот, конечно, мужик был мудрЁный, но верный!

Вездеходка старая рулит по центру в распадок – давно он ее видел на карте, и понятно было, что нет ее уже.

Но и выбора вроде не осталось…

 

3. «Кто поедет от столба сего прямо,

тот будет голоден и холоден…»

И пошел богатырь прямо…

…

А что ему оставалось-то?

К голоду и холоду не привыкать – это еще он с печи усвоил, пока бабушка его баюкала и песенку про богатыря Щорса напевала:

«В гоготе и хохоте жизнь его прошла,

Но недаром пролита кровь его была…»

Слова той песни у богатыря в крови кочуют – только смертью вытравишь.

От «Шел отряд по берегу…» до знамени, что: «Гэ-э-э-эй! На ветру шумит!...»

…

По наледи хрупкой, по ручьям зыбким, по тундре просыпающейся, вышел богатырь к вездеходке, к пунктиру на карте Гены Штабовского, к тому, что от нее осталось - заросшие места опробований, заветренное ветрами, зализанное льдом, дождями, снегами место стоянки: кострища нет уже, но место легко угадывается. Пройдут еще десятилетия – и это жизнь слизнет, как и не было. А сидели у костра: песни пели, чай пили, тушенку ели, страдали, любили, мечтали, жили, разговоры разговаривали…

Только сопки как стояли – так и стоят. Только солнце также светит, и наледь блестит, и весна летняя всех будоражит! Продолжается жизнь! Хорошо и грустно!

…

Кустарником и ерником заросло то, что когда-то было колеей, завалы да заломы сплошные - не увидеть, не найти, не пройти, не продраться.

Остается вверх, по склону на четвереньках карабкаться – один путь. Крутовато, буерачно, кочкарно, осыпно, тяжело, но верно.

Пошли!

Великовата нагрузка…

Ничего.

С передышками, не впервой.

Главное – двигаться. Пары шагов считать.

300 пар – отдых…

200 пар – отдых…

100 пар – отдых…

И каждый шаг контролировать…

И шуметь, зверя смотреть – не дай Бог…

Дойдем!

Богатырь – не супермен. Такой же, как все. Только опыта и упёртости чуть побольше.

Надо перевалить к Иньяли, к воде…

Надо!

…

Перегибная часть – тут выравнивание, уже легче.

Путник валится на кустарниково-ягельную подложку, сбрасывает лямки, лежит, оглядывается…

Перед глазами сморщенная прошлогодняя брусничка – ничего нет вкуснее! Незамеченная куропаточьим выводком, медвежьим семейством…

Рядом еще одна…

И еще…

Богатырь приподнимается…

«Батюшки!!!»

Десятки!!! Сотни не склеванных прошлогодних ягод позванивают вокруг на веточках: где по одной, где парами, а где гроздьями!!!

Как?! Почему?!

Не вставая, перекатываясь, переваливаясь, путник обрабатывает куртинку за куртинкой горстями, горстями, горстями поглощая прошлогодние ягоды не из банок-ведер-запасов, а с веточек-ниточек-тростинок-колокольцев! Счастье!

Оскомина!!!

НИКТО В МИРЕ не получал оскомины от ведра съеденной С ВЕТОЧЕК прошлогодней брусники! НИКТО!

Богатырь лежит, раскинув руки и глядя в небо!

Блаженство!

…

Перегиб склона. Дальше, казалось бы, проще – лапти на спуск работают, рюкзак весело подгоняет сзади – успевай трекпалки переставлять.

Но – опасно! Тут особенно важен контроль: куда ногу ставишь, как ставишь – просмотр, четкость, неуставший взгляд! А то ухнешь в пустоту, переломится опора, завалишься-поломаешься на инерции – кто найдет? Кто поможет?

…

Склон выводит на почти вертикальную осыпь около 100 метров. Выбор невелик: или непролазный частокол листвянок или «дышащий» склон.

Богатырь достает веревку – дежурная 6-ти миллиметровая – перекидывает через ближайшее дерево. Спускается по границе лес-осыпь отправляя вниз сыпуху, укрываясь от «чемоданов» за крайними лиственницами. Весь спуск – от дерева к дереву. Спуск, вытягивание, перехлест веревки и – дальше вниз…

…

Иньяли!..

Возвращение к воде – каждый раз радость! Ибо корячишься-корячишься и тут – БАХ! – пришел! И река перед тобой, можно пить, а можно плыть…

Но это был не тот случай!

Богатырь скатился к узкой глубокой протоке: прямо был явно небольшой остров, а вправо и влево уходили «джунгли», через которые так красиво идут герои западных вестернов, прорубая себе путь мачете…

…

«Ухнув» почти по грудь, он перебирается на крошечный островок перед основным руслом Иньяли: стапель неудобен, выход на другой стороне проблематичен… Обратно надо…

Уподобимся героям Купера: поток, берег, мачете! Роль мачете исполняют две выставленные вперед грабушки:

«Кий-я! Кий-я! Листвянки и ивняк ложатся по обе стОроны пути! Только очень медленно…

Рубка была знатная, но богатырь-таки вышел (вылез, выполз, продрался, выпорхнул воробышком, пролез лысым ёжиком – кому как больше нравится) к недалекому перегибу склона: пройти/проплыть дальше нельзя, но отстапелиться можно…

Пакрафт накачивается на откосе, спускается к воде – все немножко боком, «раком», но терпимо. Остается прогрести сколько получится выше по течению и свалиться на отмель другого берега, не уйдя с потоком дальше.

Закатное солнце запоминает сопки – завтра они проснутся чуть другими…

Уставший, вымотанный богатырь сидит у палатки, пьет чай, переворачивает шкворчащие кусочки рыбы…

Это был один из самых трудных, прозрачных и счастливых дней маршрута. Жара и наледь, тяжесть и брусника, поток и хариусы, счастье и …

Наверное, немного пафосно. Пусть! Не страшно…

Богатырь прошел прямо и не сдох.

Он погнался за двумя зайцами, поймал обоих, но это оказались шустрые улыбающиеся бурундучки. Они проверещали, манули лапками и исчезли, обернувшись голубыми воздушными шариками.

Приплыла русалка – манула третий путь. Он пришелся впору – сел кафтанчиком под лямки рюкзака.

 ...

…летела лебедушка над полем диким

стала лебедушка ворона в небе кликать…

…

Легла ночь.

До завтра.

До утра…

…

поиграем

помолчим

погрешим да бросим

троеручицу свою

на ночь полюбя

она первою рукою

дернет за волосья

а второю саблю даст

а третьей – коня…

вот и все мои дары

сечи да могилка

уходящие вихры

брошу да прощу

три дороги

три пути

три мои копилки

из которых

жизнь напро’чь

по судьбе хлещу

 

…заметает даль следы

не стучат копыта

все что нынче пропою

отзовется встарь

и дорога, и засечь

плащаницей скрыты

лишь аптека на пути

да погост

да даль

ничего не говорит

о себе тальянка

ибо тот кто отыграл

погребен давно

ну а коли погребен

то его не жалко

разливай пока рассвет

не стучит в окно

…

три… о Господи прости

нашу триединость

за комочек что в горсти

да за два греха

нехорошим был отцом

никудашним сыном

а что ночи коротать

это шелуха

три дороги позади

белые касатки

три пробоины гляди

в жизни как в барже

разольем-ка на троих

у пустой палатки

потому что возвращать

нечего уже

…

До встречи, друзья! До следующей части!

Отдыхайте!

У нас впереди длинный путь…

 

 

Видео к части 2-2 здесь:  https://youtu.be/4KOcHKdo1nY