«Одержимый Джим» или с пакрафтом вдаль… Магадан-Анадырь Часть третья. Река Колыма: Усть-Среднеканская ГЭС - Зырянка. 2019 год

«Одержимый Джим»

или

с пакрафтом вдаль…

Магадан-Анадырь

Часть третья.

Река Колыма: Усть-Среднеканская ГЭС - Зырянка

2019 год

«Солнце к закату, надо идти дальше… Дальше…

Дальше…»

1.      «Чётки Ангела»

или

знаки над Колымой

Ты прости меня, мой бедный Ангел.
Вот твои закрылки на запястье,
вот твое дыханье над плечом,
только я опять тут ни при чем…

«Зарисовки»

Поселок строителей Усть-Среднеканской ГЭС.

Отсюда я бы и начал свой сплав, будь у меня возможность повторного выбора. Красивое место, мощное течение, наличие гостиницы, столовой (судя по гугл-карте), магазин наверняка присутствует, мост через Колыму под боком, подъезд практически «колесами в воду» – красота. Следует только иметь ввиду, что ниже моста вдоль правого берега в русле лежат камни – их видно и слышно при сплаве серединой реки, хорошо заметны они и на снимках.

Прохожу центром ощущая под собой мясорубку воды, вырвавшейся из тисков плотины. Пену крутит в водоворотах, как в огромном миксере природы… Я и сам как эта вода – вырвался…

Правая излучина… Чуть спокойнее, какие-то бетонные быки по берегам – то ли опоры старого моста, то ли понтонная переправа была – не знаю: на снимке и картах дорога подходит с двух сторон. Вдали на левой излучине виден старый заброшенный поселок Усть-Среднекан. Как-то лихо иду, гоню воду назад посередине реки…

Дальше странно - отчетливо увидел вдоль дороги часто расположенные фонари и озадачился: зачем освещать дорогу к заброшенному поселку. Удивился, наговорил в камеру, но, поскольку далеко, на видео ничего похожего не обнаружил – плохо детализирует гоупрошка дальние планы как, впрочем, и средние.

Плыву и обнаруживаю, что это вроде как, и не фонари, а что-то над рекой висит: на равном расстоянии друг от друга то ли лампочки, то ли знаки какие-то речные. Опять наговариваю это на камеру продолжая снимать. Просматривая дома с трудом в фотошопе на стопкадрах обнаруживаю эти точки на видео на фоне ПРАВОГО берега.

И тут я слышу слева и впереди характерный шум воды, у меня ёкает внутри и мелькает мысль о возможно неучтенной мной техногенке, дамбе, сливе и прочих неприятностях, обозначенных этой гирляндой, тем более, что в конце поселка светлеют сооружения, вертикально уходящие в воду. А я на серёдке, а скорость потока не маленькая… Включаюсь на максимум, выгребаю сколько могу против течения к правому же, более пологому берегу и, выхожу на него…

О чудо! – я опять вижу эту гирлянду над Колымой, снимаю и наговариваю свои опасения на камеру (этот уже есть в фильме). Монтируя видео у меня закрадывается сомнение: уж больно точки опять похожи на фонари, только на фоне ЛЕВОГО берега. Но остановив кадры и присмотревшись легко обнаружить продолжение точек на фоне неба вдоль ПРАВОГО берега.  

И непонятно: куда они уходят? Просто-таки куда-то в небо они уходят, ибо опор я не вижу…

Так что все увиденное имело место быть над рекой, а не было моей больной фантазией или затеями оптики.

Опаски о возможных неприятностях в воде целиком поглотили меня, прокрались мы с пакрафтом вдоль покинуто-заброшенного Усть-Среднекана. Ни дамбы, ни слива не обнаружили, светлеющие сооружения в конце поселка оказались вертикально-уходящими в воду гниющими срубами неизвестного мне назначения, прошумело мимо устье Среднекана и понесла нас Колыма дальше.

Но мысль о непонятно-непознанной гирлянде над водой, усугубленная тем, что я, плывя, не удосужился озаботиться проследить ее вблизи – другим была голова озадачена – нет-нет да будоражит меня. И будет будоражить, пока кто-то безответственно не разочарует меня простым ее объяснением о каком-нибудь проводе. И, конечно, будет прав. Но в глубине души все равно останется мысль, что это Ангел-Хранитель приоткрыл мне свои четки, чтобы вывести из состояния неоправданной лихости и самодовольства…

А камни в реке в этом месте от центра Колымы к ее левому берегу действительно имеют место быть и хорошо видны на снимках. Так что не зря ушел под правый берег…

…

Прохожу еще несколько километров.

Солнце начинает уходить за лес левого берега – надо становиться на ночевку. Остров впереди, шум воды под правым берегом, обхожу ближе к острову и выгребаю под порог. Берег хорош для стоянки, да и плавника много. По карте впереди – ручей впадает Березовый, вот до него и дойдем.

Дошли…

 Вода в ручье прозрачная – не в пример колымской. Хотя и та после плотины изрядно посветлела. Высадился. Глядь – избушка стоит. Не избушка, конечно – развалюшка «без окон, без дверей», но печка есть, место под палатку есть, помыться-постираться-высушиться можно. А за избушкой и банька такая же разоренная, со свернутым котлом. Но печурка тоже стоит – можно попользовать.

Красота вокруг. Умиротворение и усталость. Солнце заходит…

Хороший день получился. Разный совсем. От утренней безнадеги, через мослание по «мертвому» водохранилищу, через обнос дамбы, через «стиральную машину» за плотиной, под гирляндой-Чётками, мимо камней-порогов, к закату у избушки.

Палатку между нар втиснул: кривовато, но терпимо; чайку сварганил: дров - «пили-не хочу»; доночку коротенькую бросил на ночь в устье Березового на границу с мутью Колымы - «а вдруг» и -  спать. Хорошее завершение хорошего дня…

2.      Хранитель реки Джегдян

«Ты весь день сегодня ходишь дутый,
Даже глаз не хочешь поднимать.
Мишка, в эту грустную минуту
Так тебе мне хочется сказать:
Мишка, Мишка, где твоя улыбка…»

Г.Титов «Мишка»

Днёвка….

Ну – дневка и дневка: помылся-постирался-просушился-отдохнул.

Из удивлений: поймал 3 незнакомых рыбы, хотя, вроде, во всех северных регионах бывал и ловил. Рыба называется «чукучан» или по-простому «каталка»: круглая, плотная, не маленькая, с забавным круглым ртом снизу, как у аквариумных сомиков. Обрадовался, конечно, и решил, как часто делаю, пожарить всю: что-то съесть, что-то с собой в фольге забрать. Жарится отвратительно – сильно разваливается, костлявая, на вкус – откровенно невкусная. Пожалуй, самая невкусная свежая жареная рыба, которую я ел. В дальнейшем несколько раз спрашивал местное население про нее. Подавляющее большинство отзывалось с явным пренебрежением: либо - «собакам», либо – «и собаки не едят». Был вариант – «на котлеты», но как альтернатива – «выбросить». Поскольку ничего не выбрасываю, то все по маршруту доел-обглодал, но без удовольствия.

Еще из памятного: манок на веревочке из косточки. Обычная косточка, в косточке – дырочка, и ведь работает! Понравилось…

Прошелся-прогулялся - очередные следы кругом: мишкины, лосиные.

Вернулся, что-то подшил-подлатал.

Дневка, в общем...

…

Утром встал: «етить-колотить!» Бревна по реке – как при молевом сплаве, устье Березового забито, мутная вода поднялась по горизонтали метра на 3-4 – плотину открыли. Не представляю, какая грусть на водохранилище еще обнажилась…

Хорошо, что дневка закончилась. Погода хорошая – пошли дальше.

Река часто разбивается островами на несколько рукавов и проток, иногда достаточно далеко отходящих от основного русла. Реальность может изрядно отличаться от генштабовских карт, но обычно лучше придерживаться основного течения и не пытаться срезать там, где короче – это, как правило, приводит к значительной потере скорости и оправдано только при сильном ветре встречных направлений. Но пока скорость течения такова, что Колыма гонит пакрафт вниз даже против ветра: мощь и скорость воды не позволяют разогнаться встречной волне. Сложности в том, что основное русло не всегда определяется, идя вдоль берега рискуешь быть втянутым во второстепенную протоку, а даже небольшой ветер норовит помочь уйти с курса.

Невидимый, остается на левой протоке Верхний Сеймчан.

Ближе к Колымскому и Сеймчану на реке начинается серия перекатов, тянущаяся до самой Зырянки, иногда с достаточно грозными названиями. Для маломерных судов они не представляют проблемы, единственная опасность на них – застрявшие в русле деревья.

Вот и развилка на Колымское: заморозили поселок в зиму 2004-2005 гг., всех выселили. Ну, а дальше рядом Сеймчан. Он вообще больше на реке Сеймчан стоит, а идти мне проще, как и шел – противоположным правым рукавом. Так что миновал я его даже не узрев…

За Сеймчаном начинаются судовые знаки и, соответственно, судоходство. Хоть и есть дорога, но, пока вода высокая многое спешат провести по воде – хоть тот же уголь с Зырянки забросить и грузы, прибывшие из Магадана вывезти. Течение хорошее, так что, идя ближе к середине, надо посматривать за спину: от поднимающихся судов есть время уйти, а сплавляющиеся – прыткие.

Километрах в 25-30 ниже, в устье правого притока Джегдян зимовье на карте обозначено – туда и направимся. Избушки, конечно, не обнаружил, но узрел на берегу некое сооружение – к нему и пошлепали ночевать. Сооружение оказалось какой-то ржавой, насквозь вентилируемой металлической емкостью без окон - то ли от электроподстанции, то ли еще от чего. Грязь, нары-настил, печка без трубы... На улице кострище, мусорная яма, несколько бочек, вездеходные следы-дороги. Уже дома заглянул – глубока история р. Джегдян: от первых промывок 1914 года, до аукциона «19 февраля 2020. Марсель, ручей с притоками, левый приток реки Джегдян // Золото россыпное». Ну, а сплавляясь, я этой истории не знал, а и знал бы – какая разница: ничего бы не поменялось – ночевать надо.

Ночевку в железяке я отмёл, палатку поставил, чаек сварганил, окрестности осмотрел. По берегу следы медвежьи совсем свежие – об этом можно уже и не писать: где не причалишь – следы топтыжкины. Спать надо. Округу пометил, пошумел малость и – в палатку…

Ночью, часов в 11-ть, первое проявление судоходства прошло снизу-вверх. Утром в 6 часов – второе – как раз я встал.

Воду продолжают сбрасывать: нет уже медвежьих следов – ушли под воду. Бревна идут не так густо: плотина далековато, есть где прибиться по пути.

Доброе утро, Колыма!...

Солнце из-за леса потихоньку выглядывает, каждый лучик надо использовать - воткнул аккумулятор из гоупрошки подзарядиться пока лагерь собираю. И тогда жалел, и сейчас жалею, и долго еще жалеть буду… ну, это если столько проживу…

Топает «Мишка-хранитель золота» вперевалочку прямиком из леса на палатку складываемую, носом по земле мотает-вынюхивает. Ветерок от лагеря, но он по запахам идет – лагерь не видит. Гоупрошка у меня рядом – тык на кнопку! А аккумулятор-то на зарядке, а мишка-то – вот он, метров 20 осталось – не видит, топает - землю нюхает. Пошумел я – остановился-встал: изучить надо источник шума...

Смотреть на фотографиях и в фильмах на стоящего мишку забавно, особенно на передние лапы. Людям, когда стоят, незанятые руки тоже девать некуда: то за спину закинут, то в карманы засунут, то, извините, как бабушки говорят - «ладошки на мандошке» сложат… Карманов у мишек нет, «к стене, лапы за спину» их не выводили, так что болтаются лапы разной степени согнутости где-то впереди, умиляя смотрящих. Вот и этот: подвернул грабульки куда-то то ли к пузу, то ли к груди, как у сидящей на попе собачонки, и давай головой и туловищем из стороны в сторону раскачивать-разбираться: кто-что перед ним. Ну, что делать: брякаю чем могу, шумлю… Нет, не понятно мишке – встал на 4 лапы, пошел поближе.

Спасик лежит – растянул над собой продолжая прогонять его – опять встал – ростом мериться. Палкой по бочке грохнул – опустился, отошел на прежнее расстояние – опять встал. Любопытный… Мне даже смешно стало. Постоял-поразбирался еще малость, поворчал и начал потихоньку ретироваться. Но с достоинством: чуть отойдет – встанет-посмотрит, чуть отойдет – встанет-посмотрит. Потом опустился на лапы окончательно и ушел спокойно вверх по притоку к ручью Марсель – хозяин территории, хранитель золота Джегдян…

Ну а мне собираться-идти надо.

Дальше…

3.       Мерзлотные пороги

«Если тело вперто в воду,

не потонет оно сроду:

оно прется из воды

с силой выпертой воды!»

Закон Архимеда

Хорошо плывется, даже умиротворенно как-то…

Погода отличная, течение не мёртвое, горы со снежниками там-сям видны, обрывчики-прижимчики небольшие. Хотелось бы, конечно, пободрее, но рассчитывать на это не приходится: радоваться надо, что Колыма и такую скорость держит. Знай за корягами следи да видами любуйся! А тут еще черемуха колымская по берегу белеет-дурманит – благодать!

Ближе к вечеру выносит нас к обрывчику правого берега. И обнажается в обрывчике во всей красе криолитозона, а попросту – мерзлота: тут тебе и толща торфа, и мерзлотные породы, и линзы льда по всему разрезу, и лесотундра сверху, и подмыв снизу, и капель удивительная на солнышке. Просто-таки гипнотизирующее зрелище: как тут не приблизиться, не снять?  Оно, конечно, не безопасно рядом плыть – вон они, деревья да «чемоданы» обрушившиеся и в русле, и в воде вдоль берега лежат. Но и не снять как-то «не комильфо». Так и плыву-снимаю с опаской и готовностью… Уходить бы надо, а я все снимаю.

Когда собрался уже идти дальше понял, что русло впереди забито оторвавшимися от берега кусками с маленькие острова – и видимые, и притопленные, а течение меня аккурат на них хочет положить. Видимые – ничего, а обливные – не очень… Пришлось срочно ретироваться поближе к левому берегу. Удовольствие получил, адреналин пощекотал, что-то снял, что-то нет и пошел дальше – как всегда надо место на ночевку искать.

Ан – не тут-то было! Размыла-раскидала вода обрушенные торфяные-дровяные остатки, забила ими все берега да острова – ни высадиться нормально, ни встать по-человечески. С десяток километров пришлось еще грести-высматривать, пока не обнаружил плевочек песка меж груд торфяно-дровяной смеси. Палатку втиснул – спать!...

…

С утра встал, погода продолжает радовать, костерок-котелок-чаёк!... Ёк!...

Что-то воды в котелке маловато для заварки!

Поднимаю – горе!

«…Тихо-тихо утекло
Счастья моего тепло.
Тихо-тихо утекло -
Кап-кап.»

Эпитафия.

К старым вещам у меня болезненное отношение. А уж к тем, которые прослужили мне много-много лет – тем паче. Выбрасывать их я не могу. Носильные вещи беру с собой куда-нибудь в лес, посижу-повспоминаю: где они со мной были, как выручали… И кремирую: не заслуживают они того, чтобы валяться-гнить где-то на свалке. Взгрустну, бывает и рюмку выпью… А котелочек этот – баночка от примуса «Шмель-1» или «Шмель-2» - больше 40 лет мне верой-правдой! Где только не побывал! Штучная вещь, таких у меня – по пальцам осталось!

Эх!...

Что же мне с ним делать? Сжечь – толком не сожжешь, закопать – это как-то не «по-котелковски»… Поглядел на Колыму – красота! Перевернул, насадил его на обломок корневища топляка: «Смотри, дружище на реку, любуйся, наполняйся пролетающим ветром, омывайся накатываемыми дождями, покрывайся падающим снегом, вспоминай наши маршруты! Мишка пройдет – потрогает, лось подойдет – обнюхает. Вон, евражка между бревен шныряет – тоже поинтересуется… А придет следующее половодье и упокоит тебя с миром! Прощай!»

Мишка – легок на помине! Выглянул из кустов, что на кореннике через протоку-переплюйку, увидел, что я его заметил и – скрылся! Пуганый…

Невеселый отплывал я со стоянки. Кто-то усмехнется – котелок, банка от примуса…

4.      Отступление на вольную тему

Весла шлеп-да-шлеп, волны хлюп-да-хлюп, птички кряк-да-кряк…

Ну не отмечен был великими событиями ходовой день!

Как писал Булат Шалвович:

«Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше…

Будет полдень, хлопотливый и гремящий…

Будет вечер и кудесник и обманщик…

Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше…»

И так изо дня в день. Что же в этом плохого? Для меня – ничего, для повествования плохо.

«Очень жаль, что ты не видишь, как веселый барабанщик

Вдоль по улице проносит барабан!»

В общем – встал пораньше, на острове. Надоело это мишкошатание – надо же человеку и одному побыть. Место красивое, как часто бывает, когда становишься спокойно и пораньше, а не как обычно: прешь до сумерек, а потом ночуешь невесть где и как. Но тут уж каждому свое, а по мне хорошо, когда и так и так бывает.

Все как обычно: костер-палатка-ужин. Мда…ужин. Кто пробовал в сковородке готовить и кондер и кофе тот поймет. Но таких найдется немного. Сковородка – крышка от банки примуса «Шмель-4», на год-другой «моложе» прогоревшего котелка. Сама банка лежит дома с сильно избитым донышком, ибо возится зимой, остатки содержимого в ней замерзают и потом выколачиваются обо все, что рядом. Я дорожу ей так же, как и «ушедшей», и так же не щажу. Наглядный пример поговорки: «Что имеем не храним, потерявши плачем».

Напротив лагеря километровая табличка. Не знаю, когда точно они появились, первая, которую я заметил указывала 1380 км до устья Колымы. Ставятся через каждые 5 км, но вижу не часто – Колыма большая, рукавов много. Сколько написано на этой мне неведомо, ибо – не видать…

Прогулялся по окрестностям – следочков много, но большинство старые.

Вот интересно: все встреченные в маршруте мишкины следы примерно одного размера. Выявлено расселение по Колыме медведей-клонов из тайной лаборатории, расположенной в заброшенной золотой шахте реки Джегдян! На западе должны поверить и ухватиться! Установят идентичность лап со ступнями Петрова и Баширова, введут новые санкции и дадут мне Нобелевскую премию в области психоастматики.

То-то снаряги накуплю…

Баиньки…

…

Встал пораньше…

Медведь утречком не пришел. Пришел заяц размером с медведя. Посидел-поглядел, за кустом попер… и потопал прочь по высыхающей протоке…

Потопал и я.

Дальше…

5.      Сугойский кривун, бюст Ленина и полет орлана

Утро было тихим, но как-то быстро задуло. Как известно, любой попутный ветер быстро превращается во встречный, а тут еще впереди этот самый Сугойский кривун.

«Сугойский кривун - знаменитый природный памятник Колымы. В этом месте крутые берега образуют каменные ворота, и река сужается до нескольких десятков метров. Русло делает изгиб, похожий на латинскую букву S»

Прочитай я этот панегирик до прохождения, наверное, плыл и снимал бы с бо’льшим пиететом, а так – ну, две большие, достаточно крутые меандры. Меня ветер гораздо сильнее занимал, ибо, если до левого разворота еще можно было нормально плыть, прикрываясь берегами и срезая по островам благодаря высокой воде, то, развернувшись на юг, мы с пакрафтом получили чистейший мощный «мордувинд», усиленный трубой этого самого «кривуна». На более спокойной реке плыть было бы невозможно, но Колыма в эту воду тащила здесь в районе 9-10 км/ч, скорость течения и узость места не позволяли разгуляться встречной волне, и, работая, можно было двигаться, по крайней мере «вдоль». Пересечение Колымы «поперек» можно увидеть в фильме – парусность пересиливает.

Ну, а развернувшись в «правую» меандру и уйдя под подветренный берег мы получили «тишь, да гладь, да Божью благодать».

Замечание. Хочу обратить внимание, на необходимость смотреть в таких условиях не только вперед, но и назад. Топляк движется со скоростью течения, а плавсредство с седоком против ветра – километра 2 в час. Получается, лодка может получить удар сзади какой-нибудь сучковатой листвянкой со скоростью 7-8 км час. Это как идя полным ходом наскочить на голый сучок – «Здравствуйте, девочки!»…

 На выходе из «кривуна» по левому берегу горка с замысловатым названием «Шейдон-Конкобенди-Хая». Красиво звучит… Если набрать эту мудрёную комбинацию в поисковике перевода мы не получим и даже фото не получим, зато получим кучу изображений каких-то уродливых кукол…

С местными названиями вообще забавно. Топографы записывали их «на слух» и, бывает, на двух официальных картах, скажем – сотке и двухсотке, один и тот же топографический объект может отличаться написанием. А уж когда дело доходит до самостоятельного обзывания!.. Иногда, читая карту, физически ощущаешь напряжение мозга картографа в поисках нетривиальных слов! При этом местные жители часто понятия не имеют, как обозвали на карте тот или иной объект, ибо он у них называется по-своему. Вот, например, сплавляясь по Анадырю… Впрочем, до него еще добраться надо…

Идя вдоль этого самого «Шейдон-Конкобенди-Хая», перед устьем Сугоя обнаружил я на правом берегу (судя по треку – скорее на острове) рыболовецкий лагерь: избушка, постройки, лодка, сети, плакат какой-то. Людей видно не было, да и перебираться на другой берег мне было ни к чему, и не с руки, но что-то привлекло мое внимание. Ба-а! Да там же бюст Ильича стоит, на Колыму глядит!

«Когда был Ленин маленький,

Такой, как мы с тобой,

Любил он у проталинки

По лужице по маленькой

Пускать кораблик свой.»

Настроение поднялось! Веселее погнал я свой кораблик дальше!...

Примечание. Вдруг я не разглядел с другого берега и это был не Ильич, а что-то дорогое владельцам лагеря. Тогда я им приношу свои глубочайшие: уж что узрел – то узрел!

За устьем Сугоя река и ветер потащили меня вдоль правого берега и вынесли аккурат к гнезду белохвостого орлана на верхушке лиственницы. Тут надо опять сделать отступление.

Отступление. Есть у меня приятель – Сережа Ганусевич, известный в своих кругах орнитолог, человек, стараниями которого был организован Понойский зоологический заказник на Кольском. Говорить о нем можно много: и о том, как он каждый год 2 раза «инспектирует» гнездовья – на снегоходе, надувастике, моторке и пешком, и о том, как они с помощником на 2-х снегоходах ушли с санями под лед и живы остались, и о том, как он птиц спасает-развозит-расселяет по всей России, и о том, как он радиоошейники на зверей шьет (Путин тигра с его ошейником выпускал), и о том, как мы который год планируем(скорее – он планирует, я так – «пришей-пристебай») закончить-таки ту прерванную экспедицию на снегоходах по всему Кольскому для учете гнездовий, да не получается у него восстановить окончательно второй снежик после «утопления», я с деньгами не помощник, а их по нынешним временам надо много… Но дело не в этом, а в том, что каждый раз, узнав куда я собираюсь, он воодушевляется и начинает мне рассказывать, какие птицы водятся там, куда я иду, что я там должен посмотреть-разведать-снять-изучить и так далее. Объяснять ему специфику моего «хождения», моей полной безграмотности в орнитологии, отсутствие для этого необходимой фото-видеоаппаратуры, времени, возможностей, мне просто не хочется – мне его интересно слушать. Поэтому, когда я плыву и вижу хищную птичку, я говорю: «Вот! Для Сережи Ганусевича!» и начинаю снимать хорошо понимая, что ничего из этого не получится, гоупрошка ничего не возьмет и лучшее, что я при этом сделаю – это не налечу, отвлекшись, на корягу. Но все равно снимаю…

Ну а тут – как не снять: вот оно гнездо, вот птичка летает, вот коряга, на которую чуть не налетел. Красота. Жаль, что далеко. Но – «Для Сережи Ганусевича!» Не жалко!

Идем дальше…

6. Столбы, сердолики Колымы, гроза над Поповкой, Зырянка

Дальше капля информации для идущих – вдруг пригодится.

Заметка. На левом берегу Колымы, километрах в 15-ти ниже устья Сугоя и километрах в 4-х выше устья р. Мутная стоят балки с людьми. Возможно, конечно, рыбаки, но, скорее геологи: разработки, как и балки, и вездеходка между ними, хорошо видны на снимках (на Яндекс-карте. Снимки в гугле на этот район на момент написания были значительно хуже). Моторки там тоже имеются. Я, идя вдоль правого берега, не заходил – перегребать было уже поздно, но зная – можно заглянуть по необходимости или просто так.

Еще километров через 50 (расстояния условны, по воде могут увеличиваться,) после устья правого притока Колымы р. Коркодон, на правом же берегу на карте – гидрометеостанция Коркодон. Отлично видна на снимках (на этот раз – в Гугл-картах), но, чтобы на нее попасть, следует учитывать, что расположена она на отшибе в небольшой протоке. Мною тоже не посещалась, не совпал по ходу и ночевкам.

А вот километров через 6-7 после гидрометеостанции и будет то, что обозначено в подзаголовке – «Памятник природы регионального значения Магаданской области «Остров на реке Колыма». Именно так безыскусно обозвали его в кадастре. Найти снимки Колымских Столбов в интернете не сложно, а вот то, что это памятник природы – нет, надо искать «остров на реке Колыма».

«Памятник природы "Остров на реке Колыма" создан с целью охраны острова на русле реки Колымы (напротив устья реки Большая Столбовая), центра оседлости, сакрального места коркодонских юкагиров, и с целью охраны исторического объекта - пристани, действующей в период 1935-1939 гг. В 1936 году с пристани была отправлена Первая Омолонская экспедиция.»

Пристань – каюсь – не видел, на остров не высаживался, а Столбы безусловно красивы. Проходя подумал – дайка. Оказалось – доломит. Тем более удивительно: как доломит сумел сохранить в столь суровых условиях такой останец? Геологию надо смотреть…

Днем раньше меня обогнала моторка, возвращающаяся из Сеймчана в Зырянку (это была единственная моторка, встреченная мной на этом отрезке «на воде» и такое характерно для всей Колымы: горючее очень дорогое, поэтому моторок «вдоль» очень мало: забросились один раз, а дальше – только по сетям). Два разных человека в ней - подошли, перекинулись словами… Интересно, почему местные северные национальности в подавляющем большинстве открыты, а славянские часто закрыты, замкнуты? Наглядный пример… Так вот, они собирались ночевать в устье Столбовой – где-то значит избушка есть.

Ну, а стоимость найма моторки я даже озвучивать не хочу, дабы сохранить в целости сердца читателей. Плюс бензин наниматель сам должен достать…

…

Идем дальше. А дальше – поселок Ороёк на правом берегу Колымы. Честно говоря, не знаю, что там сейчас творится, ибо формально он вроде закрыт в 1993 году, а фактически там готовится к освоению медное месторождение, в 2021 году планируется начало строительства медеплавильного комбината, дороги от Сеймчана и ЛЭП от Усть-Среднеканской ГЭС. Беда, на мой взгляд, в том, что все это пока прожекты, а на носу 2020 год. Как бы не сдох тот конь, который должен поваляться…. Ну, да это не мое дело.

На Яндекс-снимках отлично видны пристань, сооружения, склад ГСМ и дороги к многочисленным рудникам. Поэтому не удивляйтесь как я, если на траверсе предшествующего Ороёку правого притока Тый-Юрюе, вас потревожат отдаленные взрывы, огонь и дым – просто взгляните на снимки.

К Ороеку под вечер я не пошел – встал напротив на отличном пляже на другом берегу Колымы. Зато туда пошло обогнавшее меня судно от Сеймчана.

Стандарт: костер-палатка-ужин-обход острова (все-таки это остров – небольшая протока отделяет от коренника). Стандартный, опять же, набор следов. Лебеди…

Да, кстати, лебедей летит много. На Север, на Север… В низовьях Колымы их будут  стаи, а ниже Марково не достигнутый мной целый Лебяжий заповедник, а пока в основном почему-то... по трое. Что за шведский выбор – вопрос к орнитологам (привет Сереже Ганусевичу!), но троек действительно больше, чем пар.

Глаза по привычке скользят по камушкам выглядывая необычные. Опа! Сердолик! Еще один! Поехало…

Сердолик. Люблю этот непритязательный камень и встречается часто. Помнится, живя на базе Украинской ГРЭ в Новом Уренгое, бродил в свободное время по его территории и округе собирая сердолики и агаты. До сих пор пол рудного мешка оттуда хранится в закромах, а вторая половина разошлась на Вернисаже талисманами и кабошонами для поддержания штанов в тяжелые 90-е…

Через час красновато-янтарная горка громоздилась возле палатки рядом с довольным мной. Не повезу, конечно, так – душу отвел. Взял пару первых, положил в кофр. Пишу сейчас эти строки, а они лежат рядом на столе. Возьму в руку, покатаю в горсти. Сердолик в ладони, лебеди по солнцу... Хорошо!

…

На следующий день – отметка 1130 км. Движуха!

Мерзлотные промывы под берегом – это будет всю дорогу. Красота и разрушение. Когда обваливается большой кусок, далеко-далеко по воде разносится звук выстрела…

«Это что за остановка –

Бологое иль Поповка?»

Мой путь – к поселку Поповка на левом берегу Колымы.

Поселок еще на генштабовских картах обозначен как нежилой, но количество нарисованных квадратиков и склада горючего позволяли мне надеяться, что хоть что-то сохранилось. Отнюдь…

На европейском Севере заброшенных поселков не меньше, но оставшиеся окрестные местные жители часто стараются поддерживать хотя бы один дом, пусть за счет других строений: для охоты, рыбалки, покосов, для себя, для других – не раз ночевал в них. На восточном Севере если брошено – то навсегда. И мусора неубранного больше. Думаю, потому, что на востоке много временщиков: приехали-поработали-уехали. А поморы, коми-пермяки – у них корни глубоко и чувство, что там, где живут – это их земля, их дом – в крови. А кто же дома мусорит. Это так, размышления, средняя температура по больнице. Многие, встреченные мной здесь в дальнейшем, начисто их перечеркнут. И многие встреченные там уже перечеркнули.

Ну, а пока – Поповка.

От нарисованных квадратиков осталась сгнившая, засыпанная трухой дверка, от склада горючего пара таких же сгнивших и засыпанных усеченных кабин ЗИЛ-157, а то и ЗИСов каких-нибудь 151-х и еще какое-то железо. Более позднее – основа под брезентовое укрытие с рындой-диском от мишек, кострише и… напиленный электрический столб. Откуда-что берется? От современности – раскиданные повсюду пластиковые бутылки, консервные банки и прочее…

Избушки нет, мусор, на месте высадки рядом с большими - следы детеныша: никакого желания вставать. Времени часа 4 пополудни, еще можно идти да идти. Спустился к пакрафту, не успел отплыть – грозу натянуло, ветер вышвырнул обратно – привет, Поповка, ка-а-ак я рад тебя видеть!

Бегом: тент, вещи под тент, пакрафт наверх.

А где же счастье! Етить – вот же оно: чайники старые! Один целый – не всё же из сковородки чаи-кофеи гонять!

Ну, в общем и всё, а то как-то уже нудновато выходит.

Пластик пожег, мусор прибрал, дрова сложил, полиэтиленом прикрыл - зверюшки скажут «спасибо».

Гроза вытерпела до окончания моей возни и опросталась - спалось отлично!

…

Дальше гоню уже к Зырянке.

Вечером надо было встать поближе, но так, чтобы, дойдя и магазины работали, и в Москве уже утро наступило, и время на отойти-найти место для стоянки оставалось.

Пройдя вершину Улахан (Большая), Колыма уходит от гор и превращается в обычную крупную равнинную реку. Течение еще несет, острова-рукава еще присутствуют и галечные пляжи еще радуют, но ровные, низкие, отдаленные берега с обычной растительностью становятся похожи на сотни равнинных рек России.

Остановился на косе острова с поэтичным названием «Молитвенный» - по прямой до Зырянки километров 20, но неожиданно появилась телефонная связь. Только оператор не определился – возможно позвонить только в экстренные службы. Ну, это мне не требуется.

Забавно: ночуя на островах, утром часто обнаруживаются свежие следы – не лень зверью ночью переплывать неслабое течение реки, чтобы полюбопытствовать, что там такое поселилось.

Вот и Зырянка показалась. По ходу, на левом берегу - лодки, машина стоит. Подгребу, думаю, узнаю: где лучше причалить к магазинам и аптеке.

Мне, пожалуй, больше даже аптека нужна была. В принципе организм знает, что в маршруте болеть нельзя и, как правило, меня не тревожит – все копит на расслабуху после возвращения. Но извечная ежегодная проблема есть – заусенцы в начале пути. Я о ней знаю, обычно кремов хватает, а недели через 2-3 руки грубеют и всё. Но тут дело зашло под ноготь и там началось воспаление – надо было взять простой антибиотик: внутрь и мазь. Антибиотик, естественно, у меня был, но – ударный, на что-то серьезное. Тратить его на простой нарыв не хотелось, так что заход в Зырянку был кстати.

Ну так вот, гребу я к машине и вижу: что-то не то… Бурлит вода, крутит, трубы какие-то и вообще: мослаю я в полную силу и против течения. Ну ладно, напрягся, подошел к берегу. Тут и мужчина к лодке спустился приятной наружности. Объяснил мне все обстоятельно: где, что, да как, а по поводу водокрута, я так понял, что дамбу какую-то делали, да неправильно, да размыло… Да дальше по ходу еще и ступенечка получилась.

Поблагодарил я, попрощался перепрыгнул ступеньку, пошел дальше. А дальше река Ясачная. Тут уж не до съемки: в реке суда стоят, моторки ходят, а мне медленным ходом надо ее поперек пересечь…

Причалил, пакрафт прикрыл, пошел аптеку искать. Джип едет - остановился, подвез, показал. Спасибо!

В аптеке все купил, магазин рядом – хлеб есть, родным прозвонился – вот, вроде и все.

С рыбаком на берегу Ясачной поговорил – ловит на донку на червя. Рядом мальчишки купаются – ничего их не берет: ни вода холодная, ни комары. Время – середка июня, в Колыме вода еще только устаканивается после половодья.

Зырянка углем всю Колыму снабжает и до Певека ее уголь доходит. Здесь же находится «Колымская судоходная компания». Трудовой, в общем поселок, сам себя и других кормит. Тем удивительней, что Среднеколымск мне показался богаче, но о нем позже, когда дойду. А пока пишу и жалею, что мало походил-снял в поселке, мало с людьми поговорил. Но в населенных пунктах у меня, к сожалению, всегда так: надо еще отойти, место на ночевку подобрать, лагерь разбить, ужин сготовить…

Выгреб на Колыму, весло отложил, плыву-смотрю на поселок. Домики, домики, машины у домиков стоят… Потом домик и вертолет у домика стоит. Потом еще домик и самолет стоит… Я удивился, не сразу и понял, что это аэродром. И взлетная полоса – вот она, прямо по берегу – красота! Вид при взлете-посадке, наверное, изумительный.  Вот только затапливает ее в паводок периодически…

А билет до Якутска – 25 тысяч! За 7200 на пустом Боинге от Москвы до Магадана и за 25000 на местном рейсе до Якутска. Нет слов… Но это отдельная проблема, обязательно ее потом затрону.

А пока – прощай, Зырянка, пошел я дальше…

Дальше…

Видео к части 3:
https://youtu.be/R0o5qZwmLhA